Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я хотел бы найти рассказ о событиях тех дней, сделанный во время правления Ричарда Третьего. В его время и его современником.
— Значит, досточтимый сэр Томас тебе не нравится?
— Досточтимый сэр Томас — просто старый сплетник, — разозлился Грант. К уважаемому всеми Томасу Мору он питал дикую неприязнь.
— Вот так так! А милый человек, выдавший мне книгу, просто благоговел перед ним. По его мнению, «История Ричарда III» — это евангелие от святого Томаса.
— Какое там евангелие! — оборвал Грант. — Он писал об Англии времен Плантагенетов — при Тюдорах и под чью-то диктовку. Ему самому при Ричарде было всего пять лет.
— Пять?
— Ну да.
— О Господи! Вот тебе и информация из первых рук!
— Да уж, из первых! И вообще, Томасу Мору можно верить не больше, чем, ну, скажем, букмекеру. Он — лицо заинтересованное. Раз он был на службе у Тюдоров, значит, в том, что касается Ричарда Третьего, ему доверять нельзя.
— Ты прав. Но что ты хочешь узнать о Ричарде, ведь в его жизни, ты сам говоришь, нет загадок?
— Я хочу узнать мотивы его поступков. Ничего загадочнее я до сих пор не встречал. Из-за чего он так неожиданно переменился? Пока Эдуард был жив, он вел себя безукоризненно. И был ему предан.
— Да, но верховная власть — всегда искушение.
— Он был назначен регентом до совершеннолетия Эдуарда Пятого. Протектором Англии. Судя по всему, он должен был этим удовлетвориться. Для него, казалось, не было ничего важнее, чем стоять на страже интересов племянника и государства в его лице.
— Может, мальчишка был невыносим, и Ричард решил его наказать? Почему нам всегда представляется, что жертва преступления — сама невинность? Скажем, библейский Иосиф. Я, например, уверена, что несносный юнец сам напросился, чтобы его столкнули в колодец. Может, принц Эдуард тоже только и дожидался, чтобы им занялись?
— Но принцев было двое, — напомнил Грант.
— Да, правда. Конечно, это не объяснение. Страшное зверство. Кроткие агнцы! Ох!
— Что ты охаешь?
— Да так, вспомнила кое-что. Благодаря агнцам.
— Так в чем дело?
— Нет-нет, пока я ничего не скажу. Ну, мне пора.
— Ты успела очаровать Мадлен Марч? Она будет писать пьесу?
— Да как сказать, контракт еще не подписан, но мне кажется, мысль запала ей в душу. Au revoir, милый, загляну на днях.
Она вышла, столкнувшись на пороге с зардевшейся от смущения Амазонкой, и разговор вылетел у Гранта из головы, а на следующий день в его палату завернул агнец. Агнец носил очки в роговой оправе, которые почему-то еще сильнее подчеркивали его сходство с ягненком. Грант дремал, его негодование улеглось, он был в ладу с миром, права, видно, старшая сестра: история действительно дает человеку чувство перспективы. Кто-то робко постучал в дверь; должно быть, послышалось, решил Грант. В больницах обычно стучат довольно громко.
— Войдите! — сказал он на всякий случай, и в проеме двери появился агнец. Ну конечно же, это был агнец Марты, и Грант, не удержавшись, рассмеялся.
Молодой человек сконфузился, нервно улыбнулся, длинным указательным пальцем поправил очки на носу, откашлялся и сказал:
— Мистер Грант? Меня зовут Каррадайн. Брент Каррадайн. Надеюсь, я вам не помешал?
— Нет-нет. Входите, мистер Каррадайн. Очень рад нашему знакомству.
— Меня прислала Марта, мисс Халлард, значит. Она сказала, я могу быть вам полезен.
— А чем именно, она вам не сказала? Пожалуйста, располагайтесь. Стул вы найдете в коридоре за дверью. Тащите его сюда.
Каррадайн был долговяз, мягкие светлые кудри обрамляли высокий лоб, шляпы не было, свободное твидовое пальто без пояса висело на нем широко и вольно — на американский манер. Что он американец, видно было невооруженным глазом. Каррадайн принес стул, уселся — пальто вокруг него легло, словно королевская мантия. Устроившись, он взглянул на Гранта добрыми карими глазами, даже тяжелым очкам в роговой оправе не удалось пригасить их сияния.
— Марта, мисс Халлард, значит, сказала, что вам нужно разыскать что-то в библиотеке.
— Сами-то вы чем занимаетесь?
— Изучаю исторические материалы — здесь, в Лондоне. Делаю, значит, научную работу по истории. Марта сказала, что это то, что нужно. Я ведь почти каждое утро работаю в Британском музее. Буду рад помочь вам, мистер Грант, если, конечно, смогу.
— Спасибо, очень мило с вашей стороны. А вы над чем работаете? У вас какая тема?
— Крестьянские восстания.
— Понятно. Ричард Второй.
— Верно.
— Значит, вас волнуют общественные проблемы?
Молодой человек вдруг, отнюдь не как прилежный ученик, ухмыльнулся и сказал:
— Да нет, просто я должен быть в Англии.
— И для этого нужен предлог?
— Все не так просто. Мне нужно алиби. Отец считает, что мне пора приступить к работе в нашем предприятии, заняться, значит, торговлей мебелью. У нас оптовая торговля. Почтовые заказы. По каталогу. Не поймите меня превратно, мистер Грант, мебель у нас добротная. Вечная. Да я для этого дела не гожусь, не тянет меня туда.
— А поскольку никакой экспедиции на Северный полюс не подвернулось, вам оставался разве что Британский музей.
— Что ж, тут, конечно, теплее. И я в самом деле люблю историю. По истории я всегда был первым. Ладно, если вам хочется знать правду, в Англию я приехал вслед за Атлантой Шерголд. Она играет дурочку в спектакле Марты, мисс Халлард, значит. У нее амплуа инженю. А в жизни Атланта отнюдь не дура.
— Без сомнения. Очень талантливая девушка.
— Вы ее видели?
— Вряд ли в Лондоне найдешь того, кто бы ее не видел.
— Да, правда. Спектакль не сходит с афиш. Мы с Атлантой думали, что он продержится каких-нибудь пару недель, помахали друг другу ручкой и простились ненадолго. Повод для приезда в Англию понадобился, когда выяснилось, что разлука может продолжаться вечно.
— Разве сама Атланта — повод не достаточный?
— Только не для отца. У нас в семье на нее вообще смотрят косо, а отец — хуже всех. Если случится заговорить о ней, иначе не назовет, как «эта твоя знакомая актерка». Отец — Каррадайн Третий, мебельный король, а ее отца только с натяжкой можно назвать Шерголдом Первым. Если уж быть точным, у него на Мейн-стрит небольшая бакалейная лавка. Но человек он прекрасный, соль земли, уверяю вас. А сама Атланта там у нас, в Штатах, еще не составила себе имени. Я говорю о сцене. Это ее первый большой успех. Потому она и не хочет разрывать контракт и возвращаться домой. По правде говоря, туда ее придется тащить силой. Она считает, что у нас ее не ценят.
— Вот вам и пришлось заняться научной работой.
— Понимаете, я должен был выдумать что-то такое, что можно делать только в Лондоне. Историей я начал заниматься в колледже. Так что Британский музей подошел как нельзя лучше. Я счастлив, а перед отцом всегда могу оправдаться работой.
— Тоже верно. Более симпатичного алиби я до сих пор не встречал. Кстати, а почему все-таки крестьянские восстания?
— Мне нравится этот период. А восстания, надеюсь, придутся по вкусу отцу.
— Значит, это он интересуется общественными проблемами?
— Не в том дело, он терпеть не может королей.
— Каррадайн Третий? Ненавидит королей?
— Смешно, правда? Я бы не удивился, обнаружив в одном из его сейфов спрятанную корону. Может, время от времени он вынимает ее, с пакетом под мышкой прокрадывается на Центральный вокзал и там, в мужском туалете, примеряет тайком. Боюсь, я утомил вас, мистер Грант, собственными делами. Я же не с этим пришел. Я пришел…
— Зачем бы ни пришли, вы для меня — манна небесная. Посидите, отдохните, если есть время.
— О, времени у меня всегда сколько угодно, — сказал молодой человек, расплетая длинные ноги и вытягивая их перед собой, так что носком туфли задел прикроватный столик, стоявший на приличном от него расстоянии, портрет Ричарда III качнулся и слетел на пол. — О, простите! Я ужасно неловок. Никак не привыкну к своим длинным ногам. Хотя уж пора бы — в двадцать два-то года. — Он бережно поднял открытку, рукавом смахнул с нее пыль и остановил на портрете заинтересованный взгляд. — Richardus III, Ang. Rex[145], — прочитал он вслух.
— Вы — первый, кто заметил на картине надпись, — сказал Грант.
— В нее нужно уткнуться носом, иначе не разглядишь. А вы — первый, у кого вместо какой-нибудь красотки стоит портрет короля.
— Да, он красотой не блещет.
— Не знаю, — медленно сказал юноша. — Лицо у него неплохое. У нас в колледже был профессор, на него похож. Добрейшей души человек, а вид у него был слегка желтушный, он сидел на молоке, лекарства им запивал. Так вам нужны исторические сведения о Ричарде Третьем?
— Да. Ничего сверхъестественного мне не требуется. Я хочу знать, кому из писателей того времени можно доверять.
- Шагающий каприз [Striding Folly] (3 рассказа) - Дороти Сейерс - Классический детектив
- Каникулы палача - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Плодотворное воскресение - Агата Кристи - Классический детектив
- Возвращение в Оксфорд - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Предписанное отравление - Бауэрс Дороти - Классический детектив
- Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса - Агата Кристи - Детектив / Классический детектив
- Почерк убийцы - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Абсолютно не здесь [Absolutely Elsewhere] - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Красный шар - Агата Кристи - Классический детектив
- Лицо ее закройте - Филлис Джеймс - Классический детектив